Драбблы

[besymie]

Вот странно - Каска в каноне мне не интересна ни разу, но про неё я написала больше, чем про своих любимых героев.

Название: Новое начало
Автор: Шерра...
Бета: Китахара
Размер: драббл, 975 слов
Персонажи: Каска, Ханафубуку, ребёнок Каски
Категория: джен/гет
Жанр: драма, AU
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: На острове Эльфов Каска приходит в себя.

Читать

1.
Каска не знает, как попала сюда, ей известно лишь то, что здесь тихо и тепло, светло и спокойно. Листья шумят под порывами ветра, с полей доносятся запахи цветов и спеющих колосьев, а голод всегда можно утолить плодами, сок которых красен и сладок, и быстро высыхает на коже.

Каска много спит, много ест и часто бродит среди деревьев, чьи кроны подпирают небо. Она не боится впервые за много дней, а быть может, лет. На душе её не счастье, но блаженный покой.

2.
С течением времени любопытство пробуждается в ней, как поднимающийся из зерна росток.

«Где я?» — спрашивает Каска, но Ханафубуку только улыбается, ничего не отвечая. Вместо этого он начинает рассказывать что-то — возможно, сказку, возможно, легенду, — Каска не понимает ни одного его слова. Но это не так уж важно, ей просто нравится его голос, звуки теперь куда важнее значения.

Каска засыпает среди корней тысячелетнего дерева с белой корой, король рассказывает ей о смерти и любви.

3.
Каске снится война и реки крови, твари, покрывающие тёмными телами землю, и чёрные крылья, затмевающие солнце. Она кричит и просыпается в холодном поту, глядя в полное звёзд небо. Луна серебрит кроны, деревья стоят вокруг тёмной стеной, никто не велик настолько, чтобы закрыть свет и разрушить блаженную ночь.
Каска сворачивается клубком меж корней дерева, прижимаясь к грубой коре и слушая бессловесную речь, проходящую на грани сознания. Язык деревьев можно сравнить с языком Ханафубуку, но их истории не похожи на те, что он рассказывает: деревья обращены к тысяче миров, к прошлому, будущему и настоящему, они говорят о сбывшемся и не случившемся, не жалея и не радуясь — помня.

Каска закрывает глаза, бесчисленное множество образов проплывает под её опущенными веками. Знание крепнет в больном сердце, как крепнут молодые побеги в оттаявшей земле.

4.
Память не возвращается к ней, но Каска повторяет откуда-то знакомые слова: «Гриффит», «Гатс», «Затмение», не понимая их смысла, но стараясь не забыть. Это важно, она не хочет потерять их, но чувствует смутную тревогу, как от кровавых снов и тёмных видений.

Плоды падают на землю с тихим стуком и лопаются от удара, нутро их мясисто и алеет, как раскрытая рана. Каска ест всё больше, ощущая, как внутри неё зреет нечто.

5.
Её тело тяжелеет день ото дня, Каска с трудом двигается и испытывает тревогу, когда понимает, что понесла. Она не помнит, от кого и как, только знает, что ребёнок внутри дорог ей и желанен. Груди наливаются молоком раньше положенного срока, твердеют и болят, Каска мучится бессонницей, пока Ханафубуку не возвращается к ней. В облике ребенка он пьёт её молоко. Каска гадает, не её ли это дитя, не могла ли она родить его, а потом забыть об этом. Память остаётся запертой на семь замков. Каска не уверена, что хочет вспоминать.

Деревья шумят над головой, хотя не чувствуется ветра. Кроны их, корни их, плоды их, истекающие соком, как кровью, память и сны — всё должно сложиться в единое целое, как мозаика или мудрёная головоломка. Каска не знает, сможет ли разгадать эту загадку и найти все подходящие друг к другу фрагменты, сложить их так, чтобы получилась цельная картина.

6.
Был ли это мир, где она родилась? Место снов и тишины, деревьев, чьи корни прорастали в сердце земли, остров спокойствия, окружённый полями, точно морем. Каска не знает, что там, за пределами рощи, она не покидает тени и редко просыпается. Ребёнок созревает внутри неё. Каска почти счастлива, когда обнимает свой живот, но во снах и наяву её тенью преследует страх. За свою жизнь и за жизнь ещё не рождённого ребёнка, за спокойствие и безмятежность, которых она может лишиться.

В один из дней Каска просыпается и понимает, что срок подошёл: тянет болью поясницу и живот, и дитя толкается внутри, готовясь выйти наружу.

Отходят воды. В теле рождается боль, внутри будто разворачивает кольца чудовище, шипастое и колючее; сильнее и сильнее, бьётся и бьётся жаром, лютым огнём от головы до широко расставленных ног. Чудовище (её ребёнок, помнит Каска даже сквозь горячку и муку) рвётся, раздвигает кости, стремится выйти сквозь широкие, но неподатливые бёдра, разорвав, проломив дыру — любой ценой освободиться из ставшей тесной утробы, пусть даже искалечив мать.

Когда всё заканчивается, Каска прижимает уродливое, перекорёженное, сильное чудовище к своей сочащейся молоком груди и, глядя, как оно сосёт, вспоминает прошлое.

И кричит.

И просыпается.

7.
Гатс рад её возвращению, по-настоящему рад. У него вид пса, к которому после долгой разлуки вернулся хозяин, Каска почти видит, как виляет его хвост, взметая пыль и сор. Она гладит Ханафубуку по черноволосой голове, прижимает его к сердцу, к груди, бесконечно жалея, что её ребёнок теперь не с ней. Пуповина, связывавшая их, перерезана, и его душа теперь свободна и, возможно, вернулась в своё тело — ведь недаром на горизонте три ночи полыхало белоснежное зарево, а Од мира переживал чудовищную бурю.

Каска сказала Гатсу: «Я устала. Оставь меня».

Было жаль говорить это, но все его желания не были её желаниями, его боль превращалась в ярость и ненависть, в жажду мести, а её боль привела лишь к безумию.
Подобно пустому сосуду, готовому вновь наполниться, Каска проводит дни в мире на острове эльфов, с удивлением заново познавая жизнь и не встречаясь ни с самим Гатсом, ни с теми новыми людьми, которых он привел с собой.

Пустота внутри столь гулкая, что собственное тело порой кажется Каске вылепленным из глины.

Из текучей, непостоянной глины, которая лишь сейчас прошла свою печь для обжига душ.

8.
Корни, пьющие земные воды, стволы, по которым поднимаются соки к кронам, кроны, тянущиеся к солнцу, и плоды, что возвращают взятое обратно в землю, — всё взаимосвязано. Великое древо притянуло друг к другу три мира, Гриффит замкнул их на себя. Он и его тело, принадлежащее сыну Каски, — сообщающиеся сосуды, жизнь одного будет означать смерть другого, меч Гатса рано или поздно настигнет предателя и обманщика, который теперь смертен.

Каска ложится на спину и смотрит в небо сквозь переплетающиеся ветви деревьев, и знание крепнет в ней, как созревают плоды.

Она — мать, сын обязательно вернётся к ней.

Или же она пойдёт и заберёт его, пусть даже у бога.

Даже у Гриффита. Но — сама.

Одна.

Три беты у маленького драббла - это как-то

Название: Яблоки и сны
Автор: Шерра...
Бета: Laora, Keishiko, Китахара
Размер: драббл, 683 слова
Пейринг: Шарлотта/Гриффит, Убик
Категория: гет
Жанр: ангст, романс
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание:Шарлотта хочет знать.
Примечания: немного АУ относительно деталей канона, возможен лёгкий ООС Шарлотты.

Читать

С Гриффитом Шарлотту знакомят на балу. Шарлотте семнадцать — затянутая в многослойное тяжёлое платье из золота и парчи, с массивным ожерельем на шее и большими серьгами в ушах, она выглядит младше своих лет.

Гриффит немного старше, и он идеален. Он кланяется, целует подрагивающую руку принцессы. Он делает тонкие, небанальные комплименты. Шарлотта ощущает всей спиной давящий взгляд отца и улыбается Гриффиту, чувствуя, как полыхают от румянца щёки.
Глубоко заполночь, сбежав от всех, она сидит на бортике трехъярусного фонтана, кутаясь в плащ Гриффита. Каменные тритоны и русалка исторгают из своих недр воду. От фонтана тянет холодом, а ночь пахнет осенью, палыми листьями, чем-то тревожным, пугающим. Будто гарь с полей сражений долетает до дворца, словно грядущее обещает тревогу, боль и смерть.

Гриффит стоит рядом, его волосы белеют в темноте, а глаза сияют. Он улыбается, смотрит спокойно, внимательно. Отвечает на неловкие вопросы, тихо и куртуазно шутит, а так касается, что дрожь по телу и мурашки по коже. Хочется, чтобы он что-то сделал, вот только Шарлотта не знает... совсем ничего не знает. И как надо говорить, и как улыбаться, и как прикасаться, чтобы мужчина понял. Чтобы он понял. Очень хочет узнать — только спросить боится.

"Осенние ночи темны", — пел когда-то придворный менестрель. Шарлотта, приоткрыв рот, завороженно слушает Гриффита, а когда тот оборачивается к ней, — тонкий силуэт на фоне луны, серебро в волосах и серебро в глазах — замирает.

И уже готова сказать, забыть про приличия и признаться против всякого здравого смысла: «Я люблю вас», но тут Анна, пожар, тревога, всё вертится, крутится, а перед глазами — серебро и темнота, серебро и...

Позже они встречаются перед отбытием Гриффита, и Шарлотта не произносит тех самых слов, не нарушает этикета. Вместо этого она говорит: «Я буду молиться за вас». Гриффит благодарит её.

Шарлотта долго — час или два, а может, и три — стоит на балконе неподвижно, глядя на горизонт, туда, где исчез Отряд Ястреба. Ночью же просит Анну остаться. Анна бережно гладит распущенные волосы Шарлотты, а та спрашивает, была ли она с мужчиной. Анна заполошно вскидывается, вся наливается багровым румянцем — в свете убывающей луны едва ли не чёрным — и бормочет, что нет, никогда, никогда, да как она может, если она незамужняя из простой семьи, то почему сразу должна подобными непристойностями заниматься...

Шарлотта опускает тяжелеющие веки, ничего не говоря, не указывая Анне на её ложь: принцесса знает много потайных закоулков в замке, принцессу слишком баловал король, и она выросла чересчур свободной. И потому не раз и не два видела, как зажимаются слуги, как Анна тискается с конюхом: тот задирал на ней юбку, а Анна только хихикала, голой грудью прижимаясь к нагретой солнцем каменной стене. Виноградные лозы помнят десятки и сотни таких пар, и они не раз прятали Шарлотту, которая наблюдала за их торопливой вознёй.

Как ты можешь мне врать, думает с горечью Шарлотта, я отошлю тебя, как только прибудет Гриффит. Ей не хочется думать, что Гриффит может не вернуться. Этого не случится. Он придёт как победитель, белый рыцарь на белом коне.

Шарлотта засыпает, и в её снах серебро, отец и Гриффит тянут её в разные стороны, а позже сливаются воедино, и Гриффит пожирает отца, оборачиваясь чернолицей тварью с когтями воронёной стали. У твари мягкий голос, тварь обещает ласки и негу, тварь жаждет жертвы. Тварь подзуживает летучий карлик с тёмными стёклами вместо глаз, визгливо смеётся, хохочет, кувыркается в полном оскаленных лиц небе...

Шарлотта просыпается на мокрых от пота простынях, смотрит в потолок, где колышутся тени кленовых ветвей. Тени напоминают переплетение щупалец и продолжают сон в реальности.

Шарлотта зовёт заспанную Анну, требует воды и яблок. От тревоги сводит живот, но Шарлотта жадно пьёт тёплую воду, вгрызается в крупитчатую сочную мякоть и думает: пусть это будет только сон, пусть только сон, пусть только...

Замирает. Моргает.

И если не сон — то что?

Смотрит на красную кожуру яблока. В полутьме рассвета та похожа на свернувшуюся кровь, такого же цвета, как глаза твари из сна.

Пусть даже это не сон, всё равно. Какая разница, если Гриффит будет с ней?

Шарлота улыбается, перекатывая краснобокий плод в ладонях. Пусть так, пусть, пусть, если Гриффит обратится в чудовище, то она его укротит.

Если он придёт к ней — примет.

В мыслях её смеётся противный карлик, но Шарлотта встряхивает головой, и голос затихает. Да, так правильно.

Если Гриффит падёт, то она спасёт его.