Я давно хотела поэкспериментировать с формой повествования, а это оказался хороший шанс.
Название: Совершенное, не совершенное
Автор: Шерра...
Бета: Китахара, Keishiko
Размер: мини, 2126 слов
Пейринг: Флора/Гейзерих, Флора/Рыцарь-Череп, Зодд
Категория: гет
Жанр: ангст, драма
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: История движется по спирали.
Предупреждение: смерть персонажа
Читать10.
У истории их любви был такой счастливый конец, какой только возможен, и Флора, в отличие от Гейзериха, ни о чём не жалела.
Когда Апостолы подожгли дом, она решила, что ни крупицы знаний не оставит этим чудовищам, а тело её никто не осквернит – пожар и Рыцарь-Череп не допустят.
История двигалась по спирали, Флоре хотелось только, чтобы Ширке не повторила её судьбу, чтобы познала счастье, которого на долю самой Флоры не выпало.
История их любви закончилась в огне, очистившем всё. Остались пепел и зола — и те, кто принял на себя тяжесть предопределённости.
9.
Под сенью древнего дерева тихо и спокойно, в ветвях гнездятся птицы и сильфы, листва зелена круглый год, и ветер кувыркается в пышной кроне. Время летит — Флора уже стара. У неё подрастает ученица, милая и добрая, прилежная и трудолюбивая – такая, какой могла бы быть её дочь. Тихий голос Ширке, прищур близоруких глаз, манера сжимать посох и закусывать губу в моменты тревоги – всё напоминает Флоре её саму. Порой она тревожится о будущем, но скоро успокаивается: история движется по спирали, и как ни похожа на неё Ширке – они всё же разные.
Флора живёт в лесу со своей ученицей, обучая её всем премудростям ведовства, и порой, вглядываясь вдаль, туда, где стоят стеной древние ели, такие огромные, что их нижние ветви возвышаются над землёй на два человеческих роста, видит рыцаря на коне. Ветви сплетаются над его головой, под ними в ясный полдень царит зеленоватый полумрак.
Рыцарь смотрит в ответ, а потом исчезает. До следующего раза, до новой встречи.
8.
Случившегося не изменить, но и много лет спустя Флора все ещё задумывалась о том, почему все это произошло. Что им обоим следовало сказать, о чем промолчать, какими условностями, какими амбициями пренебречь, чтобы предотвратить беду? Винить во всем одного только Гейзериха Флора не могла.
Он отказался от своего человеческого имени, взяв новое. Гейзерих не забыл о совершённом – он был полон холодной, бесконечной жажды мести и желал только смерти врагов. Позже, столкнувшись с Зоддом, обратившимся в одного из Апостолов, он рассказал об этом Флоре. Желая утешить, унять тоску, звучавшую в его голосе, она ответила, что такие, как Зодд, никогда не смогут жить по-человечески – они стремятся вперёд, разрушая всё на своём пути и не останавливаясь ни перед чем. Но Флора умолчала еще кое о чем: для Зодда его король, его командир был всем, и, лишившись его, не сумев сберечь, безупречный воин поддался слабости, впал в отчаяние – и принёс жертву.
Снова и снова задавая себе один-единственный вопрос и не находя ответа, Флора хранила свою любовь и проклятый доспех долгие годы. Потребовались десятки лет, сотни исхоженных дорог, чтобы смириться. Но забыть о горечи зимнего утра, о гневе, обречённости и предчувствии смерти в глазах императора Мидланда было не в ее силах.
Но когда явился Ястреб Света и нити судьбы снова сплелись в тугой клубок, Флора почувствовала, что подошло ее время. И еще – что в душе наконец воцарился покой: те, кто оказался избран на этот раз, пошли наперекор судьбе и, возможно, не были обречены.
7.
Он пришёл к ней уже не как человек. Перерождённый в нечто новое, ужасное и великолепное, Рыцарь-Череп на коне-скелете в стальной сбруе появился перед её домом.
В густеющих сумерках источали бледное сияние светлячки. Флора слетела по ступеням, не чуя ног. Остановилась на миг в смущении. Он протянул к ней руки, с нечеловеческой силой поднял и усадил перед собой.
В тёмной глубине его глазниц светящиеся точки печально дрогнули: он просил прощения. Флора не сказала ничего, лишь нежно прикоснулась к костяной скуле – по-прежнему любя и сожалея. И радуясь встрече.
6.
Флора не видела случившегося своими глазами, но ей рассказали птицы, звери, рыбы и духи, и сама земля, омертвевшая после пира пришедших из глубин астрального мира тварей.
Императрица должна была родить на исходе октября, к возвращению императора из похода. Но ребёнку оказалось не суждено прожить свою жизнь: четверо тварей, явившись из бездны, поглотили и мать, и дитя.
О том, что было дальше, духи шептали едва слышно: то, что совершил император, ужаснуло даже их, беспечных детей стихии.
Это была Рука Бога, сбивчиво шелестели сильфы, Гейзерих разгневал их: слишком удачливый, слишком дерзкий, он исполнил свою мечту, не принося жертвы, ему незачем было использовать бехелит. Да, став императором, он потерял тех, кем дорожил больше всего, но от подлинного отчаяния его удерживала новая надежда: юная супруга и не рождённый наследник.
И когда их не стало, в ужасе говорили духи, император, оставшийся совершенно один на вершине мира, обезумел. Алый бехелит обагрился его кровью, и пришел час великого Затмения.
– Пожертвуй, – предложили Апостолы, – пожертвуй тем, что тебе всего дороже, и ты вернешь то, что так жаждешь вернуть.
И, ослепленный горем и яростью, не забывший обиду, Гейзерих решился. Он винил Флору в предательстве, в том, что она предпочла свободу и сманила за собой единственного друга императора, которому он доверял, как себе. Но Гейзерих по-прежнему любил ее больше всего на свете.
– Жертвую, – сказал он. – Я жертвую.
Каменный пальцы огромной длани сомкнулись вокруг императора, а когда разжались снова, это был уже не он.
Только Гейзерих не знал себя самого: дороже всего ему были не Флора, не Зодд и, уж конечно, не молодая супруга.
Главным сокровищем Гейзериха было его детище – драгоценная молодая империя.
Флора бродила на пепелище среди раздробленных, клеймёных черепов, небо над ней прогибалось под тяжестью туч и чернело близкой грозой, а она всё искала осколки проклятого доспеха, который когда-то подарила императору.
Великое Торжество, великое Сошествие, великий грех стремившегося к вершине короля, думала она. Гадала: могла бы изменить хоть что-нибудь или же предопределённое всегда свершится?
Все духи мира были не в силах дать ей ответ, но Флора у них и не спрашивала. Ей пришлось проглотить эту горечь: если любишь кого-то так сильно, выбора нет.
5.
Зодд ушёл сразу после венчания.
Флора ждала его у ворот, опираясь на свой неизменный посох. Блеклое, хрустально-прозрачное утро не обещало солнца. Причудливо искаженные тени лежали на нетронутом снегу – длинная, похожая на гриб из-за широкополой шляпы тень Флоры и широкая – Зодда.
Они не поздоровались, не заговорили. Молчали и потом, бок о бок идя по хрустящему снегу, а после – по обкатанным, скользким, обледенелым булыжникам торгового тракта. Зодд был хмур и задумчив, Флора слушала мир, смотрела на бывшего уже генерала великой армии и не знала, радоваться ей или плакать. Прощание с Гейзерихом было тяжелым: тот не кричал и не метался раненым зверем – он стоял у окна, будто разглядывая внутренний двор, но скулы у императора побелели от ярости.
– Так надо, – сказала ему Флора. – Ты сам выбрал свой путь... мой старый друг.
Она не была в обиде на любимого короля за скорую свадьбу, не сердилась и на принцессу, наследницу павшего врага, — юную и испуганную, прекрасную, как первоцвет, тихую и уже почти влюблённую в могучего императора. Флора запоздало злилась на саму себя, ей было горько за свое молчание, за ожидание неведомо чего, за глупое бездействие.
– Зодда тоже уговорила ты, – вместо ответа процедил Гейзерих – таким тоном, что слова прозвучали как отборная брань.
Флора кивнула: да, она говорила с Зоддом, и тот согласился, что не может оставаться во дворце, потому что теперь, когда король стал императором, решил взять законную жену и прекратить бесконечные войны, ему больше не было места рядом со своим сюзереном. На поле боя и в походе они были равны: стрелы и мечи не видят разницы между королём и простым солдатом. В мирной жизни разделявшую их пропасть было не преодолеть. Такой человек, как Зодд, не мог с этим смириться.
Гейзерих больше не сказал ничего, но, когда на краткий миг их взгляды всё же встретились, Флора увидела в его глазах, за яростью и злобой, прежнюю любовь.
4.
В те времена церковь Ястреба еще не приобрела большого влияния, её последователи собирались в потайных пещерах или в домах за закрытыми ставнями. Духи природы обитали всюду – в реках, морях, горах и лесах, а ведьмы слушали и передавали их слова людям, лечили и заклинали. Они говорили на дощатых подмостках многолюдных площадей, под золочёными сводами дворцов, в тесных хижинах бедняков, они говорили – их слушал и простой люд, и дворяне, и порой им поклонялись, почти обожествляя.
Отношения между знатью и ведьмами, заходящие дальше редких визитов, не одобрялись, но никто не посмел бы упрекнуть в таком короля. Потому двор шептался за спиной Флоры, однако в лицо молчал.
Флора все понимала. Это её устраивало.
А потом появился бехелит.
Их с Гейзерихом встречи становились всё более редкими. Король пропадал в походах и на военных советах, а Флора с тревогой и сожалением наблюдала за ним издалека, выжидая. Нити судьбы сплетались в ажурную тонкую сеть, липкую, обволакивающую нежнее тончайшего шёлка, стягивающую крепче цепей. Король запутался, как муха в паутине. Ему снилось: враг ведёт свои войска в бой. В лязге доспехов, в бряцании оружия, в гомоне людей и ржании лошадей Гейзериху чудилось змеиное шипение, и он опускал забрало, возглавляя бесчисленные отряды, его конь топтал копытами землю, галопом устремляясь вперед. Сон продолжался.
Гейзерих не знал, что уже попал в плен, ему казалось, он ступень за ступенью поднимается вверх и становится всё ближе к исполнению мечты. Взбираясь к трону империи, Гейзерих окружал себя преданными людьми, готовыми завоевать любой город, взять самую неприступную крепость, поставить на колени весь мир, если прикажет король.
Генерал Зодд, командир ударного отряда, был сильнейшим из воинов его армии. Флора сталкивалась с ним не раз и не два, и это были непростые встречи: воин с презрением относился к магии, Флора же видела печать предопределённости на его челе. Она знала, что Зодд стал особенным для Гейзериха – близким другом, верным соратником. Тем, кто годится для жертвы.
Зодд был обречён на смерть не на поле боя, а в клыках Апостолов, и не в ведьминых силах было его спасти. Странно, но сама Флора, возлюбленная императора, не чувствовала на себе роковой печати. И это была еще одна причина во что бы то ни стало попытаться уберечь Зодда от страшной участи.
3.
Тревога и огорчение, первая трещина на безупречном зеркале их любви: алый бехелит на шее короля – мигающие глаза и перекорёженный рот, нос с жадно расширенными ноздрями, иногда со свистом вбирающими воздух. Диковинный плод, поглощающий золотые солнечные лучи и жемчужно-белые лунные, в паутинно-тонких трещинах, похожих на сосуды сердца, зловещий ключ, отпирающий врата из мира людей в бездну. Обещание власти владельцу и смертельной беды всем, кто ему дорог.
Флора гладила могучие, покрытые шрамами плечи короля, трогала кончиками пальцев витую нить шнурка, удерживающего бехелит, и напевала песню о висельнике, зовущем свою возлюбленную. Гейзерих слушал её и, возможно, ждал, что Флора заговорит об амулете, но она не сказала ничего, понимая, что жаждущего власти не остановить никакими предупреждениями, никакими пророчествами. Предопределённое не изменить человеческими силами: рыба, выпрыгивающая из воды, не обратит вспять течение реки.
Флора была уверена в надвигающейся беде: Гейзерих одерживал победу за победой, к исходу второго лета с появления бехелита покорив три соседних королевства и не потерпев ни одного поражения.
Их любовь по-прежнему была сильна, но её зеркало покрывалось трещинами – и в конце концов разбилось на мелкие осколки, и всякий, кто оказался рядом, погиб. Если их любовь была магией, то – не доброй.
2.
Ведьмы взрослеют рано. У Флоры были учителя древние, как мир, чудесные, как само ведовство, и мудрые. Будучи совсем юной, она верила, что можно накормить голодных, вылечить больных, утешить страждущих, спасти умирающих и даровать надежду всем нуждающимся. Но, быстро разочаровавшись в своих устремлениях, поняв их тщетность, Флора решила: нужно делать то, что должен, в меру своих сил меняя мир. Именно поэтому она присоединилась к армии короля Гейзериха. Власть и сила всегда идут рядом: у Гейзериха была власть, у Флоры – подлинная сила, они были созданы друг для друга, как небо и земля в начале времён.
Но сам Гейзерих никогда не верил в справедливость: он жил войной и упивался битвами, но его желанием, его сокровенной мечтой было под своей рукой объединить весь континент. Он считал, что достигнуть процветания может лишь единое государство, во главе которого – великий человек, стоящий так крепко, как только может стоять победитель на трупах своих врагов.
1.
До того, как Флора окончательно присоединилась к войску короля, они виделись нечасто.
Она путешествовала по всем дорогам от Южных морей до Северного края и редко являлась в столицу, но у Гейзериха был почтовый сокол, а у Флоры – все птицы мира. Они обменивались письмами – шуршащим пергаментом со словами, отливающими золотистым чернильным блеском. Позже приходил черёд встреч, и они смеялись, пили вино и танцевали, и проводили ночи в одной постели. Их свидания были короткими, потому что у короля много дел, а у ведьмы много дорог впереди, но ворота дворца и полог походного шатра всегда были открыты для Флоры, а все тайные тропы вели Гейзериха в дом доброй подруги.
У них могло бы быть блестящее, одно на двоих будущее, если бы только в руки Гейзериха не попал алый бехелит.
Если бы Флора была чуть менее ведьмой, а Гейзерих – чуть менее королём.
0.
Когда-то их сердца стучали в унисон. Давным-давно они любили друг друга.
Это была не та любовь, о которой поют в легендах – не ведающая границ, рушащая любые стены страсть. Она была тиха и светла, смогла пережить все потрясения и разлуки, продлиться годы и века – и никогда не умереть.
Флора — тогда её звали чуть иначе, немного мягче, немного напевней, но важно не имя, а только история, — любила Гейзериха, владыку Империи, когда он ещё не был императором.
Когда он был человеком.
Название: Совершенное, не совершенное
Автор: Шерра...
Бета: Китахара, Keishiko
Размер: мини, 2126 слов
Пейринг: Флора/Гейзерих, Флора/Рыцарь-Череп, Зодд
Категория: гет
Жанр: ангст, драма
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: История движется по спирали.
Предупреждение: смерть персонажа
Читать10.
У истории их любви был такой счастливый конец, какой только возможен, и Флора, в отличие от Гейзериха, ни о чём не жалела.
Когда Апостолы подожгли дом, она решила, что ни крупицы знаний не оставит этим чудовищам, а тело её никто не осквернит – пожар и Рыцарь-Череп не допустят.
История двигалась по спирали, Флоре хотелось только, чтобы Ширке не повторила её судьбу, чтобы познала счастье, которого на долю самой Флоры не выпало.
История их любви закончилась в огне, очистившем всё. Остались пепел и зола — и те, кто принял на себя тяжесть предопределённости.
9.
Под сенью древнего дерева тихо и спокойно, в ветвях гнездятся птицы и сильфы, листва зелена круглый год, и ветер кувыркается в пышной кроне. Время летит — Флора уже стара. У неё подрастает ученица, милая и добрая, прилежная и трудолюбивая – такая, какой могла бы быть её дочь. Тихий голос Ширке, прищур близоруких глаз, манера сжимать посох и закусывать губу в моменты тревоги – всё напоминает Флоре её саму. Порой она тревожится о будущем, но скоро успокаивается: история движется по спирали, и как ни похожа на неё Ширке – они всё же разные.
Флора живёт в лесу со своей ученицей, обучая её всем премудростям ведовства, и порой, вглядываясь вдаль, туда, где стоят стеной древние ели, такие огромные, что их нижние ветви возвышаются над землёй на два человеческих роста, видит рыцаря на коне. Ветви сплетаются над его головой, под ними в ясный полдень царит зеленоватый полумрак.
Рыцарь смотрит в ответ, а потом исчезает. До следующего раза, до новой встречи.
8.
Случившегося не изменить, но и много лет спустя Флора все ещё задумывалась о том, почему все это произошло. Что им обоим следовало сказать, о чем промолчать, какими условностями, какими амбициями пренебречь, чтобы предотвратить беду? Винить во всем одного только Гейзериха Флора не могла.
Он отказался от своего человеческого имени, взяв новое. Гейзерих не забыл о совершённом – он был полон холодной, бесконечной жажды мести и желал только смерти врагов. Позже, столкнувшись с Зоддом, обратившимся в одного из Апостолов, он рассказал об этом Флоре. Желая утешить, унять тоску, звучавшую в его голосе, она ответила, что такие, как Зодд, никогда не смогут жить по-человечески – они стремятся вперёд, разрушая всё на своём пути и не останавливаясь ни перед чем. Но Флора умолчала еще кое о чем: для Зодда его король, его командир был всем, и, лишившись его, не сумев сберечь, безупречный воин поддался слабости, впал в отчаяние – и принёс жертву.
Снова и снова задавая себе один-единственный вопрос и не находя ответа, Флора хранила свою любовь и проклятый доспех долгие годы. Потребовались десятки лет, сотни исхоженных дорог, чтобы смириться. Но забыть о горечи зимнего утра, о гневе, обречённости и предчувствии смерти в глазах императора Мидланда было не в ее силах.
Но когда явился Ястреб Света и нити судьбы снова сплелись в тугой клубок, Флора почувствовала, что подошло ее время. И еще – что в душе наконец воцарился покой: те, кто оказался избран на этот раз, пошли наперекор судьбе и, возможно, не были обречены.
7.
Он пришёл к ней уже не как человек. Перерождённый в нечто новое, ужасное и великолепное, Рыцарь-Череп на коне-скелете в стальной сбруе появился перед её домом.
В густеющих сумерках источали бледное сияние светлячки. Флора слетела по ступеням, не чуя ног. Остановилась на миг в смущении. Он протянул к ней руки, с нечеловеческой силой поднял и усадил перед собой.
В тёмной глубине его глазниц светящиеся точки печально дрогнули: он просил прощения. Флора не сказала ничего, лишь нежно прикоснулась к костяной скуле – по-прежнему любя и сожалея. И радуясь встрече.
6.
Флора не видела случившегося своими глазами, но ей рассказали птицы, звери, рыбы и духи, и сама земля, омертвевшая после пира пришедших из глубин астрального мира тварей.
Императрица должна была родить на исходе октября, к возвращению императора из похода. Но ребёнку оказалось не суждено прожить свою жизнь: четверо тварей, явившись из бездны, поглотили и мать, и дитя.
О том, что было дальше, духи шептали едва слышно: то, что совершил император, ужаснуло даже их, беспечных детей стихии.
Это была Рука Бога, сбивчиво шелестели сильфы, Гейзерих разгневал их: слишком удачливый, слишком дерзкий, он исполнил свою мечту, не принося жертвы, ему незачем было использовать бехелит. Да, став императором, он потерял тех, кем дорожил больше всего, но от подлинного отчаяния его удерживала новая надежда: юная супруга и не рождённый наследник.
И когда их не стало, в ужасе говорили духи, император, оставшийся совершенно один на вершине мира, обезумел. Алый бехелит обагрился его кровью, и пришел час великого Затмения.
– Пожертвуй, – предложили Апостолы, – пожертвуй тем, что тебе всего дороже, и ты вернешь то, что так жаждешь вернуть.
И, ослепленный горем и яростью, не забывший обиду, Гейзерих решился. Он винил Флору в предательстве, в том, что она предпочла свободу и сманила за собой единственного друга императора, которому он доверял, как себе. Но Гейзерих по-прежнему любил ее больше всего на свете.
– Жертвую, – сказал он. – Я жертвую.
Каменный пальцы огромной длани сомкнулись вокруг императора, а когда разжались снова, это был уже не он.
Только Гейзерих не знал себя самого: дороже всего ему были не Флора, не Зодд и, уж конечно, не молодая супруга.
Главным сокровищем Гейзериха было его детище – драгоценная молодая империя.
Флора бродила на пепелище среди раздробленных, клеймёных черепов, небо над ней прогибалось под тяжестью туч и чернело близкой грозой, а она всё искала осколки проклятого доспеха, который когда-то подарила императору.
Великое Торжество, великое Сошествие, великий грех стремившегося к вершине короля, думала она. Гадала: могла бы изменить хоть что-нибудь или же предопределённое всегда свершится?
Все духи мира были не в силах дать ей ответ, но Флора у них и не спрашивала. Ей пришлось проглотить эту горечь: если любишь кого-то так сильно, выбора нет.
5.
Зодд ушёл сразу после венчания.
Флора ждала его у ворот, опираясь на свой неизменный посох. Блеклое, хрустально-прозрачное утро не обещало солнца. Причудливо искаженные тени лежали на нетронутом снегу – длинная, похожая на гриб из-за широкополой шляпы тень Флоры и широкая – Зодда.
Они не поздоровались, не заговорили. Молчали и потом, бок о бок идя по хрустящему снегу, а после – по обкатанным, скользким, обледенелым булыжникам торгового тракта. Зодд был хмур и задумчив, Флора слушала мир, смотрела на бывшего уже генерала великой армии и не знала, радоваться ей или плакать. Прощание с Гейзерихом было тяжелым: тот не кричал и не метался раненым зверем – он стоял у окна, будто разглядывая внутренний двор, но скулы у императора побелели от ярости.
– Так надо, – сказала ему Флора. – Ты сам выбрал свой путь... мой старый друг.
Она не была в обиде на любимого короля за скорую свадьбу, не сердилась и на принцессу, наследницу павшего врага, — юную и испуганную, прекрасную, как первоцвет, тихую и уже почти влюблённую в могучего императора. Флора запоздало злилась на саму себя, ей было горько за свое молчание, за ожидание неведомо чего, за глупое бездействие.
– Зодда тоже уговорила ты, – вместо ответа процедил Гейзерих – таким тоном, что слова прозвучали как отборная брань.
Флора кивнула: да, она говорила с Зоддом, и тот согласился, что не может оставаться во дворце, потому что теперь, когда король стал императором, решил взять законную жену и прекратить бесконечные войны, ему больше не было места рядом со своим сюзереном. На поле боя и в походе они были равны: стрелы и мечи не видят разницы между королём и простым солдатом. В мирной жизни разделявшую их пропасть было не преодолеть. Такой человек, как Зодд, не мог с этим смириться.
Гейзерих больше не сказал ничего, но, когда на краткий миг их взгляды всё же встретились, Флора увидела в его глазах, за яростью и злобой, прежнюю любовь.
4.
В те времена церковь Ястреба еще не приобрела большого влияния, её последователи собирались в потайных пещерах или в домах за закрытыми ставнями. Духи природы обитали всюду – в реках, морях, горах и лесах, а ведьмы слушали и передавали их слова людям, лечили и заклинали. Они говорили на дощатых подмостках многолюдных площадей, под золочёными сводами дворцов, в тесных хижинах бедняков, они говорили – их слушал и простой люд, и дворяне, и порой им поклонялись, почти обожествляя.
Отношения между знатью и ведьмами, заходящие дальше редких визитов, не одобрялись, но никто не посмел бы упрекнуть в таком короля. Потому двор шептался за спиной Флоры, однако в лицо молчал.
Флора все понимала. Это её устраивало.
А потом появился бехелит.
Их с Гейзерихом встречи становились всё более редкими. Король пропадал в походах и на военных советах, а Флора с тревогой и сожалением наблюдала за ним издалека, выжидая. Нити судьбы сплетались в ажурную тонкую сеть, липкую, обволакивающую нежнее тончайшего шёлка, стягивающую крепче цепей. Король запутался, как муха в паутине. Ему снилось: враг ведёт свои войска в бой. В лязге доспехов, в бряцании оружия, в гомоне людей и ржании лошадей Гейзериху чудилось змеиное шипение, и он опускал забрало, возглавляя бесчисленные отряды, его конь топтал копытами землю, галопом устремляясь вперед. Сон продолжался.
Гейзерих не знал, что уже попал в плен, ему казалось, он ступень за ступенью поднимается вверх и становится всё ближе к исполнению мечты. Взбираясь к трону империи, Гейзерих окружал себя преданными людьми, готовыми завоевать любой город, взять самую неприступную крепость, поставить на колени весь мир, если прикажет король.
Генерал Зодд, командир ударного отряда, был сильнейшим из воинов его армии. Флора сталкивалась с ним не раз и не два, и это были непростые встречи: воин с презрением относился к магии, Флора же видела печать предопределённости на его челе. Она знала, что Зодд стал особенным для Гейзериха – близким другом, верным соратником. Тем, кто годится для жертвы.
Зодд был обречён на смерть не на поле боя, а в клыках Апостолов, и не в ведьминых силах было его спасти. Странно, но сама Флора, возлюбленная императора, не чувствовала на себе роковой печати. И это была еще одна причина во что бы то ни стало попытаться уберечь Зодда от страшной участи.
3.
Тревога и огорчение, первая трещина на безупречном зеркале их любви: алый бехелит на шее короля – мигающие глаза и перекорёженный рот, нос с жадно расширенными ноздрями, иногда со свистом вбирающими воздух. Диковинный плод, поглощающий золотые солнечные лучи и жемчужно-белые лунные, в паутинно-тонких трещинах, похожих на сосуды сердца, зловещий ключ, отпирающий врата из мира людей в бездну. Обещание власти владельцу и смертельной беды всем, кто ему дорог.
Флора гладила могучие, покрытые шрамами плечи короля, трогала кончиками пальцев витую нить шнурка, удерживающего бехелит, и напевала песню о висельнике, зовущем свою возлюбленную. Гейзерих слушал её и, возможно, ждал, что Флора заговорит об амулете, но она не сказала ничего, понимая, что жаждущего власти не остановить никакими предупреждениями, никакими пророчествами. Предопределённое не изменить человеческими силами: рыба, выпрыгивающая из воды, не обратит вспять течение реки.
Флора была уверена в надвигающейся беде: Гейзерих одерживал победу за победой, к исходу второго лета с появления бехелита покорив три соседних королевства и не потерпев ни одного поражения.
Их любовь по-прежнему была сильна, но её зеркало покрывалось трещинами – и в конце концов разбилось на мелкие осколки, и всякий, кто оказался рядом, погиб. Если их любовь была магией, то – не доброй.
2.
Ведьмы взрослеют рано. У Флоры были учителя древние, как мир, чудесные, как само ведовство, и мудрые. Будучи совсем юной, она верила, что можно накормить голодных, вылечить больных, утешить страждущих, спасти умирающих и даровать надежду всем нуждающимся. Но, быстро разочаровавшись в своих устремлениях, поняв их тщетность, Флора решила: нужно делать то, что должен, в меру своих сил меняя мир. Именно поэтому она присоединилась к армии короля Гейзериха. Власть и сила всегда идут рядом: у Гейзериха была власть, у Флоры – подлинная сила, они были созданы друг для друга, как небо и земля в начале времён.
Но сам Гейзерих никогда не верил в справедливость: он жил войной и упивался битвами, но его желанием, его сокровенной мечтой было под своей рукой объединить весь континент. Он считал, что достигнуть процветания может лишь единое государство, во главе которого – великий человек, стоящий так крепко, как только может стоять победитель на трупах своих врагов.
1.
До того, как Флора окончательно присоединилась к войску короля, они виделись нечасто.
Она путешествовала по всем дорогам от Южных морей до Северного края и редко являлась в столицу, но у Гейзериха был почтовый сокол, а у Флоры – все птицы мира. Они обменивались письмами – шуршащим пергаментом со словами, отливающими золотистым чернильным блеском. Позже приходил черёд встреч, и они смеялись, пили вино и танцевали, и проводили ночи в одной постели. Их свидания были короткими, потому что у короля много дел, а у ведьмы много дорог впереди, но ворота дворца и полог походного шатра всегда были открыты для Флоры, а все тайные тропы вели Гейзериха в дом доброй подруги.
У них могло бы быть блестящее, одно на двоих будущее, если бы только в руки Гейзериха не попал алый бехелит.
Если бы Флора была чуть менее ведьмой, а Гейзерих – чуть менее королём.
0.
Когда-то их сердца стучали в унисон. Давным-давно они любили друг друга.
Это была не та любовь, о которой поют в легендах – не ведающая границ, рушащая любые стены страсть. Она была тиха и светла, смогла пережить все потрясения и разлуки, продлиться годы и века – и никогда не умереть.
Флора — тогда её звали чуть иначе, немного мягче, немного напевней, но важно не имя, а только история, — любила Гейзериха, владыку Империи, когда он ещё не был императором.
Когда он был человеком.
@темы: Берсерк, ФБ, мои тексты